Известный писатели – Эмиль Золя ч.4

ке при упоминании имени Золя: «А, тот самый парижский пакостник .. »
Их гнусные намеки Денизе приходится выслушивать до сих пор. Она давно уже оставила попытки оправдать отца в глазах этих людей. Как правило, они внимательно слушают ее лекции в присутствии своих благовоспитанных жен, а потом, на фуршете, непременно отводят ее в сторону: «Полно, мадам, вы же умная женщина. Вы же понимаете, невозможно описать все так детально, не испытав самому ничего подобного … » Дениза уже убедилась: этим господам бесполезно объяснять, что такое сила таланта. Только друзьям известно, что -пакостник- Золя на протяжении почти четверти века был верен своей жене Габриель. Ему просто некогда было ей изменять – большую часть суток он проводил за письменным столом. Там Эмиль находил все, чего ему не хватало или на что он не мог отважиться в реальной
жизни.

Работа его возбуждала не меньше, чем секс, и опустошала не хуже требовательной любовницы. К счастью, добропорядочная Габриель этого не замечала. Воспитанную тетушкой, мелкой парижской торговкой, ее больше заботило накопление голландских скатертей и разведение фикусов. Ей просто не хватало ума приревновать Эмиля к работе. Иначе
она непременно поняла бы, чем так обделен ее муж, если написанные им страницы истекают чувственностью, как перезрелые прованские смоквы сладким соком.
Однако кое в чем -фуршетные-
знатоки творчества Золя совершенно правы. Он не умел выдумывать
сюжеты для своих книг и сам не раз в
этом признавался. Он искал их всюду, где только мог. Не пропускал мимо ушей ни одного из многочисленных рассказов друзей, приезжавших
к нему в Медан по четвергам. Собирая материал для очередной книги,
ездил по деревням и провинциальным шахтерским поселкам. Рабочие поначалу откровенно веселились,
глядя, как тучный господин из Парижа кряхтя влезает в одежду рудокопа.
Управляющий шахтой даже просил
их не уводить странного экскурсанта, навязанного ему забастовочным
комитетом, далеко от подъемника,
поскольку был совершенно уверен,
что тот немедленно попросится обратно наверх. Но Золя, преодолевая
отвращение к грязи и сырости, превозмогая природную боязнь замкнутых пространств, проводил под землей долгие часы, забираясь в самые
опасные штольни. Героев -Жерминаля» С опухшими от сырости ногами, в
лица которых навеки въелась черная
угольная пьmь, Золя не выдумал – он
видел их собственными глазами.
А пресловутые куртизанки, о которых Эмиль Золя знал, казалось, абсолютно все, вплоть до
Продолжение…